Когда очень сильно любишь лошадей
-Будешь ездить верхом, будут ноги кривые!
— Ну и пусть! Ну и будут!
Я была маленькая. Мне было семь звонких лет, у меня была короткая пацанья стрижка, которую папа почему-то называл спортивной (какой там спорт!) и ещё у меня была только проклюнувшаяся любовь к лошадям.
Если вы не собачник и не лошадник, извините, но вам не проникнуть в пучину отчаяния, где у тебя нет ни собаки, ни лошади! А надо жить каждый день! Это невыносимо, я не шучу ?
Уж не знаю, как они там скручиваются в тугие спирали эти гены и хромосомы, но если человек таким родился — родным остаётся только вытирать слезы и терпеть.
Моя мама вытирала рисунки лошадок фломастерами со всех поверхностей и ругалась. Все листочки были изрисованы, все бумажки были перемалёваны, все альбомы были оформлены лошадками.
И вот грянул первомай 1986 года. В общем вагоне мы с дедушкой добрались до его родных мест в одном из российских пгт. И потянулись мои четыре месяца вынужденной ссылки. Рисование лошадей отступило на второй план, когда под окнами бабушкиной трехэтажки затарахтела первая провода.
С Настоящей Лошадью. С гривой, огромными мягкими ноздрями, с теплой кожей.
Я выскочила из дома, побежала наперерез подводе и заорала что есть силы: «Дяденька! А как вашу лошадь зовут?».
— Машка, — букрнул дяденька.
— Маааашкааа…. — протянула я с придыханием. И записала имя в блокнотик.
Я собрала коллекцию их кличек. Я бегала за подводами и настырно приставала к возницам, лошади все абсолютно были для меня прекрасны. И это каждый раз было удивительно и счастливо.
И в один из дней такой же дядька, завидев меня и заслышав мой дурацкий вопрос, натянул поводья:
— Его зовут Орлик. А хочешь, я тебя прокачу?
Я не помню, как я кивнула, как я сказала «ага», помню, что он мигом меня засадил Орлику на спину и аккуратно шагом довез до конца улицы. Он был гнедой и черная густая грива была крепкой и жесткой.
Я помню, как летела домой к бабушке, как пахли ещё до вечера ладони лошадью, как ругали меня за то, что до злых слёз я наотрез отказывалась мыть руки.
Лето 1986 года, первое постчернобыльское лето, оказалось для меня самым важным в моей детской жизни. Из него я вернулась с девятью сантиметрами прироста ввысь, с дерзкими хвостиками отросших непослушных волос, шрамищем на все колено. И с уверенностью, что чудеса случаются не с теми, кто их преданно ждёт, а с теми, кто готов бегать за чудесами по пыли босиком все три летних месяца.
А кони к шраму не имеют никакого отношения, кстати
Поделиться с друзьями:
